4. Начало службы Рогозина на "Рюрике"

Через год, сдав государственные экзамены, "Приказом по флоту и морскому ведомству.., мая 3-го дня 1914г ј144" гардемарины были произведены в корабельные гардемарины. Летом им предстояло совершить "кругосветное плавание". На самом деле это плавание проходило вокруг Европы мимо берегов Англии, Португалии, Испании, затем - через Гибралтар по Средиземному морю - к берегам Италии. На обратном пути предстоял заход во французский порт Тулон с ответным визитом к гардемаринам местного кадетского училища.

Звание корабельный гардемарин - последняя ступень к офицерству. Для придания торжественности этому событию канцелярия морского ведомства обставляла его излишней помпезностью и волокитой. Об этом Рогозин пишет в Саратов своей невесте:

"...мне хочется поделиться скорее теми впечатлениями, которые я приобрел за эти нисколько дней. Во-первых, ты на сей странице видишь то судно, на, которое я мечтал попасть последние 3 года и вот попал,..до Петербурга добрался благополучно, ...поехал в Главный морской штаб... показали мне сперва идти наверх, там дали какую то книгу, где я расписался. Для чего и сам не знаю. Потом сказали идти в учебную часть, там после долгих хождений я натолкнулся опять на книгу, опять расписался. Затем уже дошел до комнаты, где надо являться. Находившийся там офицер был из корпусных,... здесь оказалась наших целая масса и все по - семейному пожали друг другу руки. Они мне сообщили, что сегодня в 7 вечера я должен явиться на Балтийский вокзал, где меня погрузят на поезд и отправят в Ревель, пообещали, что на пропитание мне дадут 90 коп. (которых я до сих пор не видел). Ну, я моментально после штаба отправился в корпус. В Ревеле завтра в 8 утра снимаемся с якоря и идем на стрельбу и нам придется во время стрельбы находиться в 10 дюймовых башнях. Вернемся в 6 вечера. Теперь 12, иду спать. Пиши, не забывай, люби и помни того, который тоскует, несмотря на впечатления...".

Последняя орудийная стрельба оказалась не только учебной, но и генеральной репетицией к 1-й мировой войне на море. В это время артиллерийские орудия немецких линкоров, располагавшихся всего в 100 км от российских военно-морских баз, были нацелены на русские суда. В подготовке германского флота к войне немецкий историк Р.Фирле пишет:

"С немецкой основательностью и сознанием долга офицерский корпус отдался работе по детальному изучению оружия и тактики - работе, требовавшей предельного напряжения личного состава и материальной части".

Пока гардемарины упражнялись в орудийной стрельбе и совершенствовались в овладении языками стран, которые собирались посетить во время "кругосветки", между Австрией и Сербией пушки сделали залпы "на поражение". Началась первая мировая война. Россия объявила мобилизацию. Кругосветное плавание было отменено, а корабельные гардемарины досрочно произведены в мичманы. Мечта Рогозина., Мациевского и других гардемаринов служить на "Рюрике" сбылась.

Они были назначены вахтенными офицерами на флагманский корабль эскадры Балтийского моря - броненосный крейсер "Рюрик". Он был заказан Морским министерством английской фирме "Виккерс" и заложен в 1905г. Спроектированный как башенный крейсер водоизмещением 13500 т. и максимальной скоростью 23 узла, он был предназначен к боевым действиям в составе эскадры... Артиллерию его главного калибра составляли четыре 254мм орудия, среднего калибра - восемь 205мм. орудий, которые размещались в двухорудийных башнях, двадцать 120мм пушек располагались в казематах. По силе артиллерии и броневой защите "Рюрик" был самым боеспособным крейсером в Российском флоте.(2) Недостатком его был сравнительно малый ход, объясняющийся использованием поршневых паровых установок, пар к которым подавался от котлов, работающих на угле. Другой причиной тихоходности судна являлись несовершенные обводы его корпуса. В 1908 г. "Рюрик" под командованием капитана 1-го ранга Н.О.Эссена прибыл из Англии в Кронштадт, где достраивался. В строй действующих судов "Рюрик" вошел в 1909 г. (2)

Служба офицера на боевом корабле, в отличие от обязанностей гардемаринов, определялись уже не положениями, разработанными в морском корпусе, а строевыми уставами по Морскому ведомству и уставом Корабельной службы. Проходя практику на военном корабле, гардемарины лишь знакомились с работой механизмов и действиями того или иного вида вооружения. Ответственность за, исправность и боеготовность механизмов и оружия несли офицеры и члены команды корабля, за которыми были закреплены эти устройства. На "Рюрике" гардемарины Рогозин и Мациевский при несении вахты знакомились с матросами и офицерами, с которыми выполняли обязанности при несении дежурств. Ими, как и старшими офицерами, оценивалось отношение будущих офицеров к службе и к подчиненным. Забегая несколько вперед, приводим выдержку из письма Ч.Мациевского автору в Саратов (16 октября 1967 г.):

"После производства (в офицеры -И.А.) по просьбе кают-компании (только кают-компания имела право принимать в свое число офицеров) мы были приняты на крейсере "Рюрик" как вахтенные офицеры".

Служба вахтенного офицера на корабле состояла в несении дежурства на верхней палубе в течение 4-х часов. В подчинение вахтенного офицера, входили сигнальщики, дневальные (посыльные) по шкафуту, а в походе еще прибавлялись марсовые и рулевые. Молодые офицеры не старались совершать хороших поступков напоказ, чтобы понравиться подчиненным, а вели себя по отношению к матросам требовательно по службе, но пристойно, уважая человеческое достоинство нижних чинов. Это не проходило бесследно и матросы относительно офицеров, несших службу рядом с ними, имели сложившееся мнение. В воспоминаниях матроса А.Баранова, служившего на "Рюрике" в 1915 г. описывается случай с трюмным машинистом Крюковым, который занимался боксом. Перед соревнованиями с английскими подводниками тренировавший его мичман Тарасюк требовал: "бей сильней, наступай,... я - англичанин" Крюков, не рассчитав силу удара, так ударил по подбородку мичмана, что выбил несколько зубов и свернул челюсть. Матроса посадили в карцер. Командир "Рюрика" капитан 1-го ранга Пышнов на следующий день освободил Крюкова из-под ареста. Другой случай лояльного отношения офицеров к самому автору был им приведен, когда он был посажен в карцер за то, что в фонаре, освещающим минный (торпедный) аппарат, когда на корабле отключали электроэнергию, не оказалось спичек. Их взял для прикуривания другой минный офицер и по рассеянности положил себе в карман. Когда это выяснилось, Баранов был освобожден арестовавшим его старшим минным офицером Славинским. Во время февральской революции и позже, ни один из пострадавших матросов не мстил своим нечаянным обидчикам-офицерам. (3) Сказывался порядок, заведенный бывшим командиром "Рюрика" адмиралом Н.О. Эссеном, который, продолжая традиции С.О.Макарова, говорил: "мы должны учить русских моряков боевому мастерству и взаимодействию не полицейскими методами" (4).

Патриотический подъем у населения России, вызванный войной с Германией, коснулся и Саратова. В городе закрывались магазины, конторы и представительства немецких фирм. Под угрозой интернирования подданные Германии уезжали к себе на родину. Перед инженером Борович, как служащим немецкой фирмы и подданным Германии встал выбор, убежать в Германию или принимать подданство России. Он принимает российское гражданство. В семье Боровичей все, кроме Вальдемара Казимировича, исповедовали православие. Теперь и он меняет лютеранскую веру на православную, и становится Владимиром Васильевичем. Переменив гражданство и вероисповедание, В.В.Борович не изменяет дворянской чести. Все деньги, полученные за проданные перед войной локомобили, он переводит на счет фирмы Магдебург-Букау. Машины, оставшиеся нереализованными реквизируются властями России. После их продажи инженер Борович вносит деньги на счет российского национального банка в Саратове. За честность и патриотизм инженеру Борович от Министерства Финансов России была вручена медаль "За трудолюбие и искусство от министерства финансов".

После закрытия конторы фирмы Магдебург-Букау в Саратове (уг. улиц Московской и Вольской), Борович занимает должность инспектора по котлонадзору Саратовской губернии. Разрешения на эксплуатацию котлов станционных и пароходных теперь стали выдаваться в бывшей конторе по сбыту локомобилей.

"Рюрик" начал войну под флагом командующего Балтийским флотом адмирала Н.О.Эссена. Как участник русско-японской войны, Эссен хорошо знал роль минных заграждений в обороне внешних рейдов и морских баз. Еще до начала военных действий с Германией 28 июля 1914г. по его приказанию выставлено первое минное заграждение перед Кронштадтом. Накануне войны, 31 июля под прикрытием Балтийской эскадры, возглавляемой "Рюриком", было выставлено заграждение между островом Нарген и полуостровом Поркала-Удд. В финских шхерах на участке Ганге-Поркала-Удд минные заграждения были выставлены миноносцами.

Крейсер "Рюрик", как флагман эскадры прикрытия, участвовал в постановке минных полей 19 ноября и 14 декабря 1914г. у входа в Финский и Рижский заливы. Минные поля (банки) ставились также у берегов Германии и на путях движения немецких кораблей в южной части Балтийского моря. С 31 октября 1914 г. по 15 февраля 1915г. на юго-западе Балтики было поставлено 9 минных полей (5). Основным условием минных постановок была скрытность, поэтому заграждения ставились в ночное время, свежую погоду и в ненастье. С наступлением ледостава осенью 1914г., эскадра ушла в Гельсинфорс. Здесь адмирал Эссен, продолжал традиции Макарова, готовил команды кораблей к предстоящим сражениям "пока противник не навязывает боя". Близость сухопутных фронтов зимой на Балтике ощущалась слабее, чем летом. В южной и юго-западной части Балтийского моря действия немецкого флота парализовывали минные поля, а мощный лед восточной части был непреодолимой преградой для немецких кораблей. Лед также сковывал действия и российского флота. Длительное бездействие флота вызывало апатию у команд кораблей эскадры, несмотря на старание командования занять экипажи боевой подготовкой. С борта "Рюрика", стоявшего на внутреннем рейде Гельсинфорса, Рогозин пишет в Саратов:

"Если бы ты знала, как я жду этого момента, когда увижу тебя... мне все кажется, что не увижу тебя больше. Да, времена нелегкие достались, ну да будем надеяться, что Бог даст когда-нибудь увидеться. Приедешь, много тебе расскажу, что я перечувствовал за последнее время... Я ведь почти не разговариваю с кают-компанией. Вышел маленький инцидент.. Ну да все уладилось. Я нахожу больше удовольствия сидеть одному, а с ними бываю только за завтраком и обедом... не совсем приятно мне.., иногда так тяжело, что готов повеситься... Между прочим, Новый год встречал у немцев. Ну-с, много мне хотелось рассказать, ну да война кончится, расскажу, как день рождения встречал, как новый год провел. Муки были смертные... Они не кончились с тех пор, как ты уехала..."

Гнетущее настроение, очевидно, было вызвано списанием единственного друга Ч.Мациевского с "Рюрика" в Дивизию подводных лодок и отказом командира корабля дать разрешение на брак с Лялей Борович. Рогозин подает рапорт на имя командующего эскадрой и получает "добро". 11 января 1915г. в телеграмме, посланной в Саратов, каждое слово светилось радостью:

"Разрешено. Поспеешь в Петроград возьмешь у портного мундир. Привези наши свидетельства. Телеграфируй ответ".

Но война продолжалась и к свадьбе Рогозин готовился, находясь у о-ва Борнхольм, где 13 января 1915г. крейсера "Олег" и "Богатырь" под прикрытием крейсеров "Рюрик", "Адмирал Макаров" и "Баян" поставили минное заграждение из 200 мин. 21 января состоялась свадьба Рогозина с Александрой Борович, которая приехала в Ревель с матерью и младшей сестрой Зиной.

25 января несколько запоздалым свадебным салютом в 20 милях восточнее о-ва Борнхольм подорвался немецкий крейсер "Аугсбург". Увлеченное успехом командование 1-й бригады крейсеров, куда входил "Рюрик", 13 февраля намечало поставить минное заграждение у входа в Данцигскую бухту, но в 4 ч. утра у маяка Фарэ в условиях снегопада "Рюрик" ударился днищем о подводные камни, в результате получил пробоину и набрал 2400т воды. 15 февраля "Рюрик" прибыл в Ревель, затем ушел для ремонта в Кронштадт.