В двенадцатом выпуске сборника "Гангут" была опубликована статья И.В. Алексеева "Два командира одной лодки", в которой автор предпринял попытку проследить биографии капитана 1-го ранга М.А. Китицына и капитана 2-го ранга П.С. Бачманова - двух командиров "Тюленя", одной из самых знаменитых подводных лодок Черноморского флота времен 1-й мировой войны. Однако если судьба первого из них изложена достаточно полно, то рассказ о жизненном пути второго обрывается на весне 1916 г., после чего в статье следует сноска: "К сожалению, дальнейшую судьбу П.С. Бачманова автору проследить не удалось". Мы попытались восполнить этот пробел, опираясь главным образом на документы РГАВМФ. Преобладающе официальный характер использованных источников позволил в общих чертах восстановить лишь внешнюю, служебную канву биографии П.С. Бачманова в течение четырех лет после того как он оставил должность командира подлодки "Тюлень". Однако за сухими, лаконичными строками приказов, рапортов и аттестаций, обозначилась настолько интересная, неоднозначная, даже противоречивая личность, что мы решили познакомить с ней читателей.

И.В. Алексеев завершает повествование о деятельности Петра Сергеевича Бачманова в должности командира подлодки "Тюлень" разведывательным походом к Босфору в сентябре 1915 г.: "Вскоре на "Тюлене" произошла смена командиров. Бачманов был назначен командиром новой лодки "Кашалот", а в апреле 1916 года, получив чин капитана 2 ранга, отбыл на Дальний Восток в должности старшего офицера крейсера "Пересвет". Действительно, приказом по флоту и морскому ведомству от 10 апреля 1916 г. старший лейтенант Бачманов за отличие по службе был произведен в капитаны 2-го ранга, а 13 апреля отчислен от должности командующего подлодкой "Кашалот". Однако если мы заглянем в приложенный к приказу начальника Отдельного отряда судов особого назначения за № 21 от 28 марта 1916 г. список офицеров судов отряда, то обнаружим, что старший лейтенант Бачманов считался в его составе уже с 6 марта. В очередном приказе, за № 52 от 27 апреля, которым было утверждено распределение офицеров по судовым должностям, старший офицер "Пересвета" Бачманов значится в своем новом чине. Итак, судя по документам, он более месяца продолжал командовать подводной лодкой в Севастополе, будучи уже назначен на совершенно другую должность во Владивосток. Очевидно задержка Бачманова на Черном море объясняется тем, что недавно построенный "Кашалот" следовало срочно вводить в боевой состав флота, а купленный у японцев "Пересвет" прибыл в бухту Золотой Рог только 21 марта и спустя два дня поднял Андреевский флаг. Вскоре после этого туда и был вызван ранее зачисленный в Отряд особого назначения офицер, до того продолжавший выполнять обязанности по командованию новой лодкой. Оставим пока без комментариев ситуацию с переводом одного из самых блестящих офицеров-подводников Черноморского флота в разгар военных действий на устаревший броненосец, и обратимся к дальневосточному эпизоду биографии П.С. Бачманова.

29 июня 1916 г. крейсер "Пересвет" во Владивостоке принял последний командир "Рюрика" в его знаменитом бою 1 августа 1904 г. капитан 1-го ранга К.П. Иванов-Тринадцатый, ранее командовавший строящимся линейным крейсером "Наварин". И.В. Алексеев в своей статье совершенно верно отметил: "Человеческий фактор в истории флота сбросить со счетов невозможно, а влияние командира на становление экипажа во все времена было значительным". Можно было ожидать, что новый командир останется доволен деятельностью в этом вопросе старшего офицера, которому, по мнению И.В. Алексеева, недавно успешно удалось "сплотить и подготовить к боевым действиям экипажи подводных лодок". Тем более, что и сам К.П. Иванов-Тринадцатый в прошлом был подводником - в 1908-1912 гг. командовал бригадой подводных лодок во Владивостоке. Однако в его воспоминаниях находим следующие строки: "[...] я получил от Морского министра секретные инструкции и предписания. Мне было предписано освежить несколько офицерский состав, причем довольно прозрачно было указано желание высшего начальства на необходимость перемены старшего офицера, против чего я не протестовал в душе. [...] [Старший офицер - К.К. ] благодаря своей сухости характера и непониманию матросской души сильно вооружил против себя не только офицеров, но и команду [...], [после его смены - К.К.] настроение офицеров и команды сделалось спокойнее, уравновешеннее, нервность пропала, исчезло применение физических мер воздействия и уничтожены всякие дисциплинарные взыскания, отражающиеся на самолюбии команды [...]". Можно конечно списать все дело на обычный конфликт с новым начальством, но и прежний командир крейсера капитан 1-го ранга Д.Д. Заботкин ходатайствовал "... о замене старшего офицера, "тяжелый и грубый характер" которого мешал "дружной совместной работе и сплоченности офицеров и команды". В результате датированное 11 июля 1916 г. представление К.П. Иванова-Тринадцатого было удовлетворено - приказом по флоту и морскому ведомству № 412 от 9 августа было объявлено об отчислении П.С. Бачманова от должности старшего офицера "Пересвета". В связи с этой историей попытаемся поближе присмотреться к личности капитана 2-го ранга.

Служебные аттестации на П.С. Бачманова сохранились в архиве только за 1907-1915 гг. В это время родившийся в 1884 г. и окончивший Морской кадетский корпус в 1903 г. лейтенант уже вполне сложился как офицер. За плечами были поход 2-й Тихоокеанской эскадры и Цусима, Морские офицерские классы и осознанный выбор новой тогда флотской профессии подводника. Прочитавший статью И.В. Алексеева без труда догадается, что аттестация на командира подлодки "Тюлень" старшего лейтенанта Петра Сергеевича Бачманова за период 24 декабря 1914 - 1 сентября 1915 гг. не могла не быть блестящей. Действительно, у начальника Подводной бригады Черноморского флота капитана 1-го ранга В.Е. Клочковского на вопросы казенной анкеты о его подчиненном имелся казалось один ответ. "Способности к службе: весьма способен ко всем родам службы. Нравственность, характер и здоровье: весьма нравственен, твердого характера, хорошего здоровья. Воспитанность и дисциплинированность: весьма воспитан и дисциплинирован." Из этих оценок логически вытекал и общий вывод: "отличный командир и морской офицер во всех отношениях. Весьма способный, образованный и начитанный во всех отраслях военно-морского дела. Крайне добросовестный, серьезный и исправный. В общении с командою весьма строг, но справедлив. К дальнейшей службе весьма желателен и пригоден".

Впрочем, и в 1909-1910 гг. начальник дивизиона подлодок Черного моря В.Е. Клочковский, тогда еще капитан-лейтенант, дал почти точно такую же аттестацию командиру лодки "Карп" лейтенанту П.С. Бачманову. В 1912 г., в бытность Петра Сергеевича заведующим обучением управлению подводными лодками учебного отряда подплава Балтфлота, целиком положительную характеристику подписал ему начальник отряда контр-адмирал П.П. Левицкий. Единственным отклонением от командирских панегириков тех лет можно считать лишь замечание в аттестации по той же должности за 1913 г.: "Благодаря молодости характер неровен, немного порывистый. [...] Благодаря большим дарованиям и знаниям морского дела, будет блестящим флотским офицером и хорошим начальником, но необходимо поработать над своим характером, который в настоящее время неровен". Имеется правда еще несколько странный в свете всего вышеизложенного вывод начальника дивизиона подлодок Черного моря капитана 2-го ранга А.О. Гадда 2-го в аттестации 1911 г. После констатации того, что Бачманов "дела по хозяйственной части вести не любит, но умеет" и "немного груб", читаем следующее: "Как подчиненный хорош, но требует постоянного строгого обращения". Однако под командованием этого офицера, сменившего В.Е. Клочковского, Петр Сергеевич служил лишь меньше года, до перевода приказом по морскому ведомству № 345 от 19 ноября 1911 г. в учебный отряд подплава на Балтику.

Увы, подтверждение характеристике, данной старшему офицеру "Пересвета" К.П. Ивановым-Тринадцатым, мы находим в аттестации на слушателя учебного отряда подводного плавания Черноморского флота лейтенанта П.С. Бачманова за 1908-1909 гг. Скажем сразу - как специалист своего дела Петр Сергеевич всегда оценивался одинаково высоко. Но вот другие его качества... С начальством - "держит себя несколько развязно"; с сослуживцами - "немного заносчив"; отношение к нижним чинам - "строг и часто не справедлив". Далее следует очень неприглядный для офицера факт: "Дважды замечен в кулачной расправе". Характер тоже оставляет желать лучшего: "[...] здоров, но очень нервен [...] настроение его очень переменчиво [...] вспыльчив и не всегда собой владеет". Общая оценка рисует неоднозначную личность: "Очень способный офицер. Несколько повышенного о себе мнения и недостаточно строго к себе относится. Весьма интересуется военно-морским делом, за которым следит постоянно. К нижним чинам недостаточно человечен. Отношу это к его нервности. Для службы весьма пригоден".

Насколько объективна вся эта характеристика? Слушатель Бачманов был ведь только временно командирован на курсы для получения новой специальности подводника. Однако до того, по окончании в 1907 г. Морских офицерских классов, он проходил службу в должности старшего минного офицера на крейсере "Память Меркурия" и за период с октября 1907 по апрель 1908 гг. имеется подписанная командиром корабля аттестация. К сожалению, в ней мы видим столь же противоречивую картину. Блестящие профессиональные качества, но с начальством "несколько фамильярен и держит себя слишком развязно", с подчиненными же и сослуживцами "слишком фамильярно, старается со всеми быть наравне", в отношении к нижним чинам "строптив, строг и занимается рукоприкладством, за последнее получал выговоры в приказах". В целом "очень развит, с хитрецой [...] хладнокровия маловато, горяч. [...] Как строевой офицер хороший; всегда на месте. Может держать команду в руках. К нижним чинам относится свысока с некоторым пренебрежением; так же занимается рукоприкладством (за что был наказуем) поэтому недолюбливаем. Для службы вполне пригоден. Для должности старшего офицера, благодаря такой тактике, не готов".

Судя по всему за прошедшие годы характер Петра Сергеевича если и претерпел изменения, то не в лучшую сторону. Такая тенденция заметна уже из сравнения вышеприведенного отзыва о П.С. Бачманове с самой первой из известных аттестаций, данной ему летом 1907 г. по итогам четырехмесячного плавания на учебном судне "Европа" слушателем Морских офицерских классов в должности вахтенного начальника: "Служебный такт и умение держать себя с начальством - имеет, но держит себя несколько свободно;  с сослуживцами - несколько горяч, но отношения хорошие; к нижним чинам - очень строг, излишне придирчив [...]. Прекрасный, знающий, не по летам опытный, очень бравый офицер. Дельный, работящий, с большой инициативой. Характер твердый, стойкий, совершенно не нервный. Несколько горяч, требовательный к подчиненным до придирчивости. Строевик. Очень образован. Есть все задатки быть блестящим начальником. В высшей степени пригоден к морской службе".

За отсутствием других источников, кроме официальных, мы не можем судить о том откуда взялась у Петра Сергеевича в общем нетипичная для морских офицеров 1910-х годов привычка к "мордобою", отмечавшаяся и сослуживцами по "Пересвету". Не отразилась ли на его отношении к "нижним чинам" служба на Балтике в период трагических для флота событий 1906 г.? Касательно же "нервности" Бачманова можно предполагать, что не последнюю роль сыграли именно внешние обстоятельства, как мы бы теперь сказали - стрессы, обрушившиеся на молодого мичмана с первых месяцев офицерской карьеры. Ведь первый его корабль - миноносец № 221, затонул после аварии в Средиземном море во время похода с отрядом адмирала А.А. Вирениуса. После столь бесславного окончания первого дальнего плавания Бачманов попадает на "Ослябю" и второй поход завершается Цусимой, где броненосец гибнет снова первым. Двадцатилетний мичман уцелел одним из немногих и хотя, по словам И.В. Алексеева, "сильные руки матросов выхватили его из холодной купели", она не могла не наложить отпечатка на личность офицера. Можно представить себе чувства Бачманова, когда одиннадцать лет спустя он попал на однотипный с "Ослябей" "Пересвет" ...

Однако вернемся к карьере Петра Сергеевича. Приказом командующего Черноморским флотом № 1347 от 22 сентября 1916 г. прибывший с Дальнего Востока капитан 2-го ранга П.С. Бачманов был вновь назначен на Бригаду подводных лодок. Вышедший через два дня приказ за № 600 ее начальника, уже знакомого нам капитана 1-го ранга В.Е. Клочковского, гласил: "Явившийся 20-го сего сентября кап. 2 р. Бачманов назначается вре[менно] и[сполняющим] д[олжность] старшего флаг-офицера моего штаба". Фактически Петр Сергеевич приступил к своим новым обязанностям вероятно уже с момента прибытия, поскольку первый заверенный им приказ начальника бригады датирован 18 сентября. Отметим, что он не получил строевой, командной должности, к которой был так способен по всем аттестациям и на которую вправе был рассчитывать после своих боевых успехов на "Тюлене" в 1914-1915 гг. Не оставляет впечатление, что дело здесь не только в отсутствии вакансий и истории с изгнанием с "Пересвета". Быть может, в конце 1915 - начале 1916 гг., в ходе "сколачивания" нового экипажа для "Кашалота", произошло нечто, как раз и заставившее командование отправить офицера-подводника во Владивосток на устаревший броненосец. Однако все это лишь зыбкие предположения, требующие проверки. Возможно, причина просто в том, что Петр Сергеевич когда-то служил на однотипном корабле. В штабе же бригады П.С. Бачманов пробыл пять месяцев, пока 20 февраля 1917 г. не вышел вероятно долгожданный для него высочайший приказ о чинах военных за № 1692, утверждавший Петра Сергеевича исполняющим должность начальника 1-го дивизиона подлодок. По флоту об этом назначении было объявлено приказом командующего№ 856 от 8 марта, а уже через четыре дня произошло событие, которое вероятно послужило толчком к крутой перемене в карьере Бачманова.

... День 12 марта 1917 г. выдался в Севастополе прекрасный. Южная весна бурно вступала в свои права и солнце припекало во всю. Мимо Морской библиотеки бодро шагал мичман по фамилии, на которой, как известно, держится вся Россия - Иванов. Служил он на посыльном судне № 6 Минной бригады и решительно ничем примечателен не был. По причине жаркой погоды (а возможно и недавней революции) форменное пальто мичмана было расстегнуто. Он козырнул, как положено по уставу, встречному армейскому полковнику, разминувшись с ним опустил руку от виска и... буквально налетел на быстро шедшего шагах в пяти за армейцем Петра Сергеевича Бачманова. Поднять руку снова для отдания чести Иванов уже не успел. Результатом состоявшегося тут же объяснения, которое, зная особенности характера капитана 2-го ранга, нетрудно представить, стал рапорт последнего начальнику Подводной бригады: "Доношу Вам, что 12-го сего марта мною встречен против Морской библиотеки обер-офицер, не отдавший мне установленной воинской чести, с расстегнутым пальто, назвавшийся мичманом Ивановым [...]" При этом П.С. Бачманов очевидно использовал свое влияние на В.Е. Клочковского, поскольку рапорт был переправлен последним сразу в штаб флота. Призванный к ответу мичман оправдывался скоростью движения Бачманова и стоявшей тогда жарой, а кроме того в свою очередь оскорбился выражением "назвавшийся мичманом Ивановым". Действительно, он ведь и в самом деле являлся таковым! На защиту своего подчиненного встал начальник Минной бригады контр-адмирал князь В.В. Трубецкой. Заметив, что "в правилах о форме одежды не сказано, что офицер не может ходить в расстегнутом пальто, а из личного доклада мичмана Иванова выяснилось, что он действительно физически не мог отдать ему [Бачманову. - К.К.] честь", адмирал вполне резонно указал: "Начальник подводной бригады мог бы препроводить этот рапорт лично мне не утруждая лишней работой штаб командующего Черноморским флотом, а я мог бы, в случае виновности мичмана Иванова, наложив на него взыскание, уведомить сам об этом начальника подводной бригады". Заключил же князь свой рапорт от 20 марта начальнику штаба флота категорическим заявлением: "Со своей стороны считаю мичмана Иванова совершенно невиновным".

Мы столь подробно изложили всю эту вздорную историю только по одной причине - в рапорте от 17 мая из штаба командующего Черноморским флотом в Морской штаб Верховного Главнокомандующего, среди зачисленных в резерв чинов флота офицеров, значится и капитан 2-го ранга П.С. Бачманов. Пункт 5 статьи 1 утвержденного 10 ноября 1916 г. "Временного положения об офицерских чинах резерва морского ведомства", на основании которого это произошло, свидетельствует, что Петр Сергеевич оказался отчислен от должности "вследствие происшедших перемещений" и теперь должен "ожидать вакансии до их освобождения". Конечно, он был лишь "исполняющим должность" начальника дивизиона, но дело думается не только в этом. Ведь история с Ивановым произошла буквально через считанные недели после Февральской революции. За подобное замечание матросу в Кронштадте офицер вполне мог сразу расстаться с жизнью - гибли ведь, как мы знаем, и вовсе без повода. В Севастополе до лета 1917 г. обстановка была менее напряженной, но тем большие усилия командование прикладывало к удержанию ее под контролем. А здесь абсолютно никчемная мелочная придирка офицера к офицеру же, в лучших, вернее худших, традициях "старого режима". Исходя из имеющихся характеристик личности П.С. Бачманова у нас есть все основания полагать, что и после "падения царизма" он не изменил своей "тактике" в отношениях с подчиненными. Но в новых условиях это было совершенно неприемлемо и просто опасно. Впрочем, в первые месяцы существования "свободной России" не он один из офицеров, сам или по инициативе начальства, отправился от греха подальше в резерв Морского ведомства.

Не у дел Бачманов пробыл три месяца. Его правда привлекали к исполнению временных поручений, например приказом командующего флотом № 3315 от 9 августа включили в состав комиссии для проведения комплексной ревизии дел на Транспортной флотилии Черного моря. Новое назначение состоялось 19 августа 1917 г., когда приказом командующего флотом № 3476 Петр Сергеевич был исключен из чинов резерва и стал командиром временного военного порта в Сулине. 1 сентября он принял у своего предшественника дела и вступил в командование. Вряд ли те, кто десять лет назад аттестовал его как подающего блестящие надежды офицера, могли предполагать, что верхом его карьеры в годы Великой войны станет береговая должность в порту снабжения среди забытых Богом Дунайских гирл. Оттуда Бачманов уже не выбрался до конца "империалистической" - судя по документам он оставался на своем посту еще в феврале 1918 г. А 5 апреля в приказе командующего Черноморским флотом за № 42 было объявлено: "Оставленный в руках у румын Сулинский порт исключить из числа временных военных портов, должность Командира порта упразднить и личный состав управления расформировать. Дела порта сдать в контору тыла Черноморского флота (контора Севастопольского порта)."

Здесь след Петра Сергеевича теряется почти на год. Это впрочем и неудивительно, учитывая трагическую судьбу Черноморского флота в 1918 г. Показательно, что отдавая цитированный выше приказ, в его штабе вероятно не очень хорошо представляли, что именно расформировывают. На экземпляре приказа, находящемся среди штабных документов, имеются датированные 7 апреля карандашные пометки: "Запросил где находится [очевидно, имущество порта. - К.К.]: составлен список сост[ояния] Сулина." В принципе, бывший командир порта должен был прибыть в Севастополь для сдачи дел. Не исключено, что в 1918 г. П.С. Бачманов там и находился, однако среди офицеров "Отряда русских судов, стоящих в Севастополе" при германской оккупации и Украинской державе, его фамилию обнаружить не удалось. Кстати начальником этого отряда являлся давний командир Бачманова контр-адмирал В.Е. Клочковский. По свидетельству другого офицера-подводника, Н.А. Монастырева, контр-адмирал создал вокруг себя в Севастополе организованную группу из русских морских офицеров, сразу после ухода немцев взявшую под свой контроль ряд кораблей.

В конце 1918 г. власть в главной базе Черноморского флота сменилась и на кораблях вновь появились Андреевские флаги. Командующий флотом в составе Вооруженных сил юга России адмирал Канин в приказе № 2 от 5 декабря 1918 г. распорядился: "Впредь до сформирования штаба командующего возложить исполнение обязанностей его на штаб главного командира Севастопольского порта." Должность последнего по-прежнему занимал В.Е. Клочковский. Можно предполагать, что не без его участия приказом командующего № 72 от 28 января 1919 г. капитан 2-го ранга П.С. Бачманов был назначен на должность штаб-офицера Оперативного отдела штаба флота.* 17 февраля, в соответствии с приказом № 157, Петр Сергеевич стал начальником организационно-тактической части Оперативного отдела штаба командующего Черноморским флотом. Забегая вперед скажем, что все время службы во ВСЮР Бачманов находился на ответственных штабных должностях. Круг его обязанностей можно представить из установленных приказом комфлота № 795 от 3 ноября 1919 г. предметов ведения различных отделений штаба. Так, организационно-тактическая часть Оперативного отдела занималась вопросами оборудования театра (порты, батареи, заграждения, охрана берегов), классификацией и распределением судов по отрядам, составлением боевых расписаний, организацией вспомогательных частей флота (служба связи, гидроавиация), распределением плавсредств, оперативными заданиями по снабжению и ремонту, составлением инструкций, наставлений, тактических приказов, табелей комплектации. Насколько это была важная и трудная в условиях хаоса Гражданской войны работа лишний раз объяснять не приходится...

Можно не сомневаться, что Петр Сергеевич выполнял ее столь же ответственно, как служил ранее на всех предыдущих должностях. Уже 28 февраля 1919 г. приказом командующего ЧФ № 235 он был назначен представителем от флота в комиссию для приемки батарей приморского фронта Севастопольской крепости в Морское ведомство. К сожалению, сведения о дальнейшей судьбе П.С. Бачманова в годы Гражданской войны весьма отрывочны. Летом - зимой 1919 г. Петр Сергеевич отсутствует в списках офицеров штаба ЧФ и должность его занята другим человеком. Определенных данных о Бачманове мы не имеем вплоть до 24 декабря 1919 г., когда в объявленном приказом комфлота № 1822 списке офицерского состава конвоира подводных лодок (посыльного судна) "Лукулл", пришедшего из Стамбула в начале этого месяца, капитан 2-го ранга значится временным командиром. 31 декабря, приказом командующего № 1907, было объявлено о сдаче им судна, а согласно приказу по флоту и морведу № 35 от 18 февраля 1920 г. Петр Сергеевич стал исполняющим обязанности начальника оперативной части Морского управления ВСЮР.

Таким образом в 1920 г., в период пожалуй самой активной и напряженной боевой работы белого Черноморского флота, П.С.Бачманов стоял во главе той части его штаба, которая, согласно цитированному выше распределению обязанностей, отвечала за планы операций, кампаний и маневров, передачу оперативных приказаний и директив командующего частям флота, отдачу распоряжений о выходе судов в море и назначение их в дежурство, отчеты о деятельности флота и донесения о походах, движение судов и шифрование. В связи с изменением структуры командования морскими силами врангелевской армии, приказом командующего ЧФ № 1634 от 28 марта 1920 г., капитан 2-го ранга П.С. Бачманов стал начальником Оперативного отделения его штаба. Последнее разысканное нами известие о Петре Сергеевиче содержится в приказе по личному составу ЧФ от 4/17 сентября 1920 г., в силу которого "на время болезни кап. 2 р. Бачманова Петра" к исполнению обязанностей начальника Оперативного отделения допускался другой офицер.

Дальнейшую судьбу П.С. Бачманова проследить не удалось и нам. Среди эмигрантов он не отыскался. Скорее всего, если Петр Сергеевич не скончался от болезни, то разделил трагическую судьбу тысяч других жертв красного террора в Крыму после его падения в 1920 г. Тем не менее то, что удалось установить, несмотря на гипотетичность многих предположений, кажется весьма поучительным. В отечественной историографии с известных времен ведется обычай разделять господ офицеров на "хороших" и "плохих", причем если содержание этих терминов меняется, то подход зачастую остается прежним. Но как быть, если в одной личности прекрасно уживаются и те, и другие качества? Зачастую биографии таких персонажей либо нивелировались в какую-либо сторону, либо вовсе не становились объектом исследования. Между тем каждый человек прошедших эпох ценен именно в своей неповторимой индивидуальности, к более активному и пристальному изучению которых нам бы и хотелось призвать исследователей.

* Благодарю главного специалиста РГАВМФ В.Н.Гудкина-Васильева за любезно предоставленные сведения о службе П.С.Бачманова во ВСЮР.